История в произведениях русской литературы
Древнерусская литература (10-17 века)
Условный термин «древнерусская литература» является анахронизмом по нескольким причинам. Авторы произведений, написанных в это время, явно не считали себя «древнерусскими» или предшественниками Толстого. Более того, этот термин, отражающий точку зрения современных ученых, пытающихся проследить происхождение более поздних русских произведений, затушевывает тот факт, что восточнославянские народы (земли, которые тогда назывались Русью) являются предками украинского и белорусского, а также современного русского народа. Произведения древнейшего (Киевского) периода также привели к современной украинской и белорусской литературе. В-третьих, литературным языком, сложившимся в Киевской Руси, был церковнославянский, который, несмотря на постепенное увеличение местных восточнославянских вариантов, связывал культуру с более широким сообществом, известным как Slavia orthodoxa, то есть с православными южными славянами Балкан. В отличие от настоящего времени, это более широкое сообщество имело приоритет над «нацией» в современном понимании этого термина. В-четвертых, некоторые сомневаются, можно ли назвать эти тексты литературными, если под этим термином подразумеваются произведения, призванные выполнять в первую очередь эстетическую функцию, поскольку эти сочинения, как правило, писались для церковных или утилитарных целей.
Киевский период
Киевский период (названный так потому, что Киев был резиденцией великих князей) длится от христианизации Руси в 988 году до завоевания Руси татарами (монголами) в XIII веке. Русь приняла христианство из Византии, а не из Рима, что имеет решающее значение для развития русской культуры. В то время как католическая Польша была тесно связана с культурным развитием Западной Европы, православная Русь была изолирована от Запада в течение длительных периодов и, временами, считала его культуру опасной. Обращение Византии также означало, что языком церкви мог быть просторечный, а не латинский, как на Западе; это был еще один фактор, препятствовавший усвоению западной культуры.
Россия не была первой славянской культурой, обращенной в христианство, и уже существовал стандартизированный язык — старославянский, созданный в IX веке святыми Кириллом (или Константином) и Мефодием. Болгария, которая была христианизирована столетием ранее и дала приют кирилло-мефодиевской общине, стала проводником для передачи греческой культуры, переведенной на старославянский язык, на Русь, которая, в свою очередь, быстро создала свою собственную книжную деятельность по копированию и переводу. Таким образом, значительная литературная деятельность Киевского периода заключалась в переводе или адаптации заимствованных произведений. Стоит подчеркнуть, что огромный престиж, придаваемый переводу, продолжает оставаться отличительной чертой русской культуры. Даже в XVIII, XIX и XX веках крупные русские писатели посвящали свои силы переводам иностранных произведений, которые в некоторых случаях составляли их наиболее значительный вклад — литературный факт, отражающий статус России как самосознательного культурного заимствования на протяжении большей части ее истории.
В Киевский период подборка переводных иностранных произведений, циркулировавших на Руси, в целом отражала интересы церкви: почти все они были с греческого, и большинство представляли церковный интерес. Остромирово Евангелие 1056-57 гг. является самой древней датированной русской рукописью. Версии четырех Евангелий, Книги Откровения, руководства по монастырским правилам, гомилии, житийные сборники и молитвы отражают религиозные интересы духовенства. Конечно, распространялись и переводы светских произведений, в том числе «Иудейской войны» Флавия Иосифа (повлиявшей на русские воинские сказания), летописей и некоторых сказок. Но в целом переводы открывали довольно ограниченный доступ к греческой культуре, помимо церковной.
Знаменитым памятником древнерусской литературы является «Слово о законе и благодати» Илариона (1037-50; «Проповедь о законе и благодати»), совершенное произведение риторики, противопоставляющее ветхозаветный закон и новозаветную благодать. Другие значительные гомилетические произведения были написаны Климентом Смоленским, митрополитом Руси с 1147 по 1154 год, и Кириллом Туровским (1130-82). Центральным жанром древнерусской литературы, вероятно, была агиография, и ряд интересных житий святых относится к самому раннему периоду. До наших дней дошли летописный рассказ и два жития Бориса и Глеба, первых русских святых. Святость этих двух людей, убитых своим братом Святополком в борьбе за престол, заключается не в активности, а в той благочестивой пассивности, с которой, подражая Христу, они приняли смерть. Этот идеал пассивного принятия страданий должен был оказать длительное влияние на русскую мысль.
Монах Нестор (ок. 1056 — после 1113), которому приписывается житие Бориса и Глеба, также написал «Житие преподобного отца нашего Феодосия» (ум. 1074). Киево-Печерский патерик (Патерик Киево-Печерского монастыря), тесно связанный с агиографией, собирает истории из жизни монахов, наряду с другими религиозными сочинениями. Житие святого совершенно иного рода, Житие Александра Невского (ум. 1263), прославляет благочестивого князя-воина. Традиция паломнической литературы также начинается в этот период. Нестор участвовал в составлении «Повести временных лет», называемой также «Начальной летописью Киева» (составлена около 1113 года), что привело к написанию других летописей в других местах.
С литературной точки зрения, лучшим произведением древнерусской литературы является «Слово о полку Игореве», своего рода эпическая поэма (на самом деле в ритмической прозе), рассказывающая о набеге князя Игоря на половцев (кипчаков), степной народ, его пленении и бегстве. Составленное между 1185 и 1187 годами, «Слово об Игоре», как оно известно, было обнаружено в 1795 году графом Мусиным-Пушкиным. Рукопись была уничтожена во время московского пожара 1812 года, однако сохранилась копия, сделанная для Екатерины II Великой. Подлинность поэмы часто оспаривалась, но в настоящее время общепризнана. Ее тема — катастрофическая братоубийственная разобщенность русских князей.
С XIV по XVII век
Возвышение Москвы
Начиная с 1230-х годов, татары завоевали большую часть русских земель, уничтожив таким образом гегемонию Киева и начав период, когда политическая и культурная власть была рассредоточена между многочисленными княжествами. В конце концов московским великим князьям удалось разгромить татар (1480 год) и подчинить себе княжества. (Исключением были земли, находившиеся под властью Литовско-Польского королевства, и это разделение положило начало развитию отдельных украинских и белорусских культурных традиций). Как только русские земли были объединены, царь Иван IV (Иван Грозный; правил в 1533-84 гг.) предпринял кампанию против оставшейся власти старой аристократии (бояр). Отражая эти политические факты, летописи и жития святых служили интересам конкретных местных властей. Серия произведений различных жанров, известная как Куликовский цикл, прославила первую (но отнюдь не окончательную) победу русских над татарами в 1380 году под руководством великого князя Дмитрия Ивановича («Донского»). Довольно слабое подражание «Слову об Игоре», «Задонщина» (приписываемая Софонию Рязанскому и сочиненная не позднее 1393 года) прославляет Дмитрия Донского.
Второе южнославянское влияние
Османская оккупация Балкан в конце XIV века, а затем завоевание Константинополя в 1453 году, привели к тому, что ряд прелатов перебрались в Россию, положив начало «второму южнославянскому влиянию». Воспитанные в восточно-христианском теологическом движении, исихазме, эти люди принесли с собой стиль письма, тесно связанный с их теологическими доктринами. Известный как «плетение словес», этот орнаментальный стиль играл с фоническими и семантическими соответствиями. Он появляется в самом известном житии того периода, «Житии святого Сергия Радонежского» Епифания Премудрого (Епифания Премудрого; ум. между 1418 и 1422 гг.).
Владельцы и невладельцы
Между преподобным Иосифом Волоколамским (1439-1515) и его последователями, известными как «владыки» или «иосифляне», и Нилом Сорским (1433-1508) и его последователями, известными как «невладыки», произошел богословский и политический спор огромного значения. Иосиф оправдывал убийство еретиков и владение церковью землями (отсюда название «иосифляне»). Эти позиции оспаривались Нилом и его последователями, особенно Вассианом Патрикеевым (ум. до 1545 г.) и Максимом Греком (ок. 1475-1556 гг.). Непосессоры призывали к большей терпимости и внутренней, более духовной религии — взгляды, которые оставили свой след в традиции, в конечном итоге воплотившейся в идеальном монахе Достоевского, отце Зосиме, в романе «Братья Карамазовы». С триумфом иосифлян разделение между церковью и государством исчезло; отступничество и измена стали неразрывно связаны друг с другом.
Русская литература в истории России
Произведения, отражающие власть москвичей
Возвышение Москвы сопровождалось появлением серии сочинений на тему «переворот империи», в которых строились генеалогии и описывалась передача России императорских и церковных регалий. Особенно важно послание монаха Филофея (Филофея) к Василию III (написано между 1514 и 1521 гг.), в котором провозглашалось, что после падения Константинополя (второго Рима) Москва стала третьим (и последним) Римом. Наряду с титулом царя (кесаря) и утверждением, что православная Россия является единственным оставшимся истинно христианским государством, доктрина Третьего Рима стала оправдывать российские имперские амбиции и узаконивать идею о том, что именно России суждено спасти мир и править им.
Отражением консолидации власти москвичей стал ряд энциклопедических трудов, в том числе огромный «Великие Минеи-Четьи» («Великомученик») 1552 года, «Уложение» («Свод законов») и другие сборники или кодификации. К энциклопедическим сочинениям относится и знаменитый «Домострой», или правила ведения домашнего хозяйства, ставшие впоследствии ярлыком деспотичного узколобия. В XVI веке также появились первые примеры полемического письма, написанного неспециалистами. Иван Пересветов (довольно излишне) призывал Ивана Грозного внушать страх. С литературной точки зрения самым замечательным произведением этого периода является переписка между Андреем Михайловичем, князем Курбским (1528-83) и Иваном Грозным. В серии писем Курбский, бежавший из России и поступивший на службу к польскому королю, обличает тираническое правление Ивана и развивает теорию, оправдывающую восстание против несправедливой власти. В простом, но полемически сильном стиле, включавшем цитаты из Цицерона, он также обличал культурную отсталость России, заслужив репутацию первого «западника» (а также первого «диссидента» и первого «эмигрантского» писателя). В своих язвительных ответах Иван демонстрирует психологию жертвы (жалеющей себя в рассказах о своем детстве), превратившейся в виктимизатора.
Среди других примечательных произведений этого периода — несколько развлекательных сказок, в том числе «Повесть о Петре и Февронии» (середина XVI века; «Повесть о Петре и Февронии»). В «Хождении за три моря» купец Афанасий Никитин описывает свои путешествия в Индию и Персию в 1466-72 годах. Однако самое поразительное в этом периоде то, что не произошло: Россия не пережила Ренессанса и оказалась в полной изоляции от Запада. Не имея ничего похожего на западную светскую литературу, философию или науку, она оставалась страной, примечательной своим отсутствием.
17 век
XVII век начался с периода политического хаоса. Правящая династия москвичей прекратилась в 1598 году. Прежде чем Михаил Романов был провозглашен царем в 1613 году, Россия была охвачена борьбой за власть, крестьянскими восстаниями и иностранными вторжениями. Это Смутное время стало темой ряда исторических или мемуарных произведений, в том числе «Истории в памяти будущих поколений» Авраамия Палицына (закончена в 1620 году; «История в памяти будущих поколений»).
Западные культурные влияния постепенно проникали в Россию в XVII веке. Они проникали в страну по нескольким каналам, включая «немецкий [иностранный] квартал» в Москве и через Украину, которая была объединена с Россией в 1654 году. Украинские и белорусские священники, получившие образование по польскому образцу в Киевской академии, принесли с собой в Москву западную и латинскую культуру. К концу XVII века русская литература претерпела значительные изменения. Ключевой фигурой в этих изменениях был Симеон Полоцкий (1629-80), монах, получивший образование в Киевской академии. Он сыграл ведущую роль во внедрении в России слоговой поэзии (стихосложение, которое измеряется количеством слогов в каждой строке), основанной на польских образцах. В древнерусской литературе полностью преобладала проза, поэтому стих Полоцкого ознаменовал собой решительный перелом. Так же как и введение драматургии в России со школьными драмами Полоцкого (по образцу иезуитских контрреформационных пьес на библейские или религиозные темы), создание царем Алексеем Михайловичем придворного театра и постановка Иоганном Готфридом Грегори «Артаксерксова действа» (1672; «Действо Артаксеркса»), первой придворной пьесы (в прозе). Изменения в литературной культуре проявились и в зарождении художественной прозы. Появились переводы иностранных приключенческих романов, а также русские повести, пародии и сатиры, в том числе пикарески (и эротические) «Повесть о Фроле Скобееве» и Калязинская челобитная («Прошение Калязина»). В «Повести о Горе-Злочастии», написанной народно-эпическим стихом, сочетаются мотивы искушения, приключения и спасения.
В середине XVII века литургические реформы, предпринятые патриархом Никоном, раскололи русскую церковь. Раскольники (или старообрядцы) создали несколько замечательных произведений, в том числе шедевр русской литературы XVII века «Житие протопопа Аввакума» (1672-73; «Жизнь протоиерея Аввакума»). Аввакум, который в конце концов был сожжен на костре, повествует о своей жизни в мощном просторечии, чередующемся с церковнославянизмами. Написанное в тюрьме, его повествование передает ощущение его фанатичной, земной личности в парадоксальной форме, которая является одновременно автобиографией и автожитием.
Украинская гегемония» над русской литературой продолжалась и во время правления Петра I Великого. Святой Дмитрий (Туптало) Ростовский, Стефан Яворский и Феофан Прокопович, три самых значительных писателя того периода, получили образование в Киевской академии.
Имперская литература
Петровские реформы
Вестернизация России
Радикальная и быстрая вестернизация России, проведенная Петром Великим, изменила повседневную жизнь высших классов и всю высокую культуру. Дворянство было приведено в соответствие с западными образцами в одежде, обычаях, общественной жизни, образовании и государственной службе; женщины вышли из уединения; был введен европейский календарь; русских отправляли учиться за границу; изучались иностранные языки. В течение XVIII века западная культура усваивалась так быстро, что к XIX веку первым языком высшего дворянства был не русский, а французский. В результате между дворянством и крестьянством образовался большой культурный разрыв, отдаление которых друг от друга стало важной темой русской литературы. В контексте мировой истории Россия может рассматриваться как первая из многих стран, подвергшихся быстрой модернизации и вестернизации, в ходе борьбы с вопросом, на который можно найти разные ответы: перенимая западные технологии и науку, необходимо ли также перенимать западную культуру и формы жизни? Под самодержавной волей Петра Россия была вынуждена дать бескомпромиссно утвердительный ответ на этот вопрос, который волнует русских писателей до сих пор.
В 1703 году Петр основал новую столицу, Санкт-Петербург. Он был построен в западном архитектурном стиле и заселен по его приказу на негостеприимном болоте. Город — «окно Петра на Запад» — стал ключевой темой литературных произведений, включая поэму Александра Пушкина «Медный всадник», роман Достоевского «Преступление и наказание» и роман Андрея Белого «Петербург». В отличие от Москвы, Петербург стал не только символом власти государства над личностью, но и символом разума и планирования, оторванных от традиций, индивидуальных потребностей человека и нерациональных элементов человеческой природы. Герой романа Достоевского «Записки из подполья» называет столицу «самым искусственным городом в мире», ассоциируя ее с утопическим презрением к традициям и опыту. Как и петровские реформы в целом, город вызывал идею исторических изменений резкими скачками, а не постепенным, органичным процессом.
Реакция писателей и критиков
К XIX веку стало привычным считать Россию молодой страной, которая вошла в историю только с петровскими реформами. Сами жанры, в которых писалась литература XIX века, по сути, не имели аналогов в средневековой России, заимствуясь из европейской литературной истории. Таким образом, прослеживая свое литературное прошлое, русские часто чувствовали необходимость «пересечения границ». Конечно, для русских писателей стало обычным заимствование древнерусских тем, персонажей и событий, как это происходит в «Борисе Годунове» Пушкина, «Песне о купце Калашникове» Михаила Лермонтова и «Отце Сергии» Толстого. Но в этих произведениях узнаваемо сознательное преодоление перелома. Некоторые ученые настаивают на том, что идея радикального перелома в истории русской литературы ошибочна, но несомненно, что восприятие прерывистости — ключевой факт русской литературной истории.
Ореол чужеродности прилип к высокой культуре, что стало одной из причин возникновения традиции, в которой признаком русскости стало неповиновение европейским родовым нормам. Оправдывая самосознательно странную форму «Войны и мира», Толстой заметил, что отход от европейской формы необходим для русского писателя: «Нет ни одного произведения русской художественной прозы, хоть сколько-нибудь возвышающегося над посредственностью, которое вполне соответствовало бы форме романа, поэмы или повести». Это (пусть и преувеличенное) мнение, ставшее клише, помогает объяснить огромную популярность в России тех западных писателей, которые пародировали литературные условности, например, английского романиста XVIII века Лоуренса Стерна, а также развитие самой влиятельной в России школы литературной критики — формализма, который рассматривал формальное самосознание как определяющее качество «литературности». Чувство, что культура, литература и формы «цивилизованной» жизни были иностранным продуктом, импортированным высшими классами, также отражается в тенденции русских мыслителей рассматривать все искусство как морально неоправданное и в тенденции русских писателей отказываться от своих собственных произведений. Пока английские и французские критики спорили о достоинствах различных литературных школ, русские критики также спорили о том, имеет ли сама литература право на существование — вопрос, который раскрывает своеобразный этос русской литературной культуры.
XVIII век
XVIII век был периодом кодификации, подражания и усвоения иностранных образцов. Главным вкладом века стало развитие литературного языка. Под давлением новых тем и наплыва иностранных выражений церковнославянский язык оказался неадекватным, и возникший языковой хаос потребовал стандартизации литературного русского языка. В 1758 году Михаил Ломоносов опубликовал «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке», в котором он классифицировал русские и церковнославянские слова, распределив их употребление по трем стилям, и соотнес эти стили с соответствующими темами, жанрами и тонами. Таким образом, русский литературный язык должен был быть создан на основе сочетания русского и церковнославянского языков.
Решительно изменился и стих. Старый слоговой стих, основанный на свойствах польского языка, уступил место слоготоническому стиху (т.е. стиху, в котором количество ударных слогов в каждой строке становится доминирующим просодическим элементом), более подходящему для русского языка. Теории стихосложения были выдвинуты Василием Тредиаковским в 1735 и 1752 годах и, особенно, Ломоносовым в 1739 году (дата, которую Белинский выбрал в качестве начала русской литературы). Следует также отметить, что петровское наступление на церковь решительно положило конец роли духовенства в русской литературе.
На протяжении XVIII века русские писатели подражали, адаптировали и экспериментировали с широким разнообразием европейских жанров, тем самым прививая их к русской традиции и делая доступными для последующего, более оригинального, использования. Многое из классической и западноевропейской литературы было переведено, прочитано и усвоено, что создало своего рода телескопический эффект, так как произведения и движения, разделенные столетиями, были усвоены в одно и то же время. В период от смерти Петра до восшествия на престол Екатерины II Великой в 1762 году доминируют четыре писателя. Антиох Кантемир наиболее известен своими стихотворными сатирами. Тредиаковский, помимо трактатов и стихотворений различных жанров, создал поэтический псалтырь. Ломоносов, который также был ученым и сыграл ключевую роль в основании Московского государственного университета (1755), достиг наибольшего поэтического успеха в панегирических и духовных одах, особенно в «Оде на взятие Хотина» (1739; «Ода на взятие Хотина»), «Вечернее размышление о Божием величестве» (1743; «Вечернее размышление о Божием величестве») и «Утреннее размышление о Божием величестве» (1743; «Утреннее размышление о Божием величестве»). Если поэтика барокко оказала сильное влияние на Тредиаковского и Ломоносова, то младший Александр Сумароков, поэт и драматург, выступал за строгий и ясный классицизм.
Екатерина II Великая
Екатерина начала свое правление как просвещенный деспот. Она переписывалась с Вольтером и Дени Дидро и спонсировала искусство. Хотя ее родным языком был немецкий, на ее счету несколько пьес на русском языке, а также изложение правовых принципов «Наказ». В 1769 году она основала сатирический журнал «Всякая всячина», за которым вскоре последовали другие, в том числе «Трутень», основанный Николаем Новиковым. В любопытном обмене мнениями между журналами Новиков и Екатерина не согласились друг с другом по поводу природы сатиры — подобно переписке Курбского и Ивана в XVI веке, это был случай, когда государь соизволил поспорить с подданным. Потрясенная восстанием казаков и крестьян (1773-75), известным по имени его предводителя как Пугачевский бунт, а затем и Французской революцией, Екатерина становилась все более консервативной. В целом, эти события стали поворотным пунктом, когда российское самодержавие превратилось из модернизатора в сдерживающую силу. Когда Александр Радищев опубликовал «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790; «Путешествие из Петербурга в Москву»), работу, в которой резко критиковалось российское общество и крепостное право, Екатерина приговорила его к смертной казни, которую она заменила сибирской ссылкой. Оскорбленная посмертно опубликованной пьесой Якова Княжнина (1742-91) «Вадим Новгородский», она приказала сжечь копии рукописи и вырвать опубликованный текст из оскорбительного тома.
Поэзия
Царствование Екатерины стало настоящим достижением в русской поэзии. Были созданы прекрасные стихи, и начал формироваться канон в том виде, в котором он известен сегодня. Стоит подчеркнуть важную роль традиции и канона в русской поэзии. В гораздо большей степени, чем во многих других традициях, включая английскую и американскую, русская поэзия обычно опирается на детальное знание читателем предыдущих стихотворений. Стихи прошлого представляют собой своего рода литературную библию, общую культуру, подробно известную грамотной публике. Поэты рассчитывают на то, что их читатели достаточно хорошо знакомы с традицией, чтобы обнаружить даже слабые аллюзии на более ранние стихи. Более того, русские поэты также рассчитывают на то, что читатели смогут оценить смысловые ассоциации, которые приобрели конкретные стихотворные формы, что, возможно, является одной из причин того, что свободный (нерифмованный и нерифмованный) стих играет относительно небольшую роль в русской поэзии.
Три поэта — Иван Хемницер, Иван Дмитриев и Иван Крылов — известны своими баснями. Басни Крылова быстро стали классикой, а некоторые его строки — пословицами. Эпопея Михаила Хераскова «Россияда» (написана в 1771-79 гг.; «Россиада») — довольно безыдейное произведение, оказавшееся литературным тупиком. Именно ода, а не эпос, была успешным высоким поэтическим жанром эпохи. Но Василий Майков и Ипполит Богданович написали забавные шуточные эпопеи. В «Елисее, или Развратном вакхе» (1769; «Елисей, или Вакх разъяренный») Майков ловко пародирует русский перевод «Энеиды» с повествованием, в котором греческий пантеон руководит шлюхами, пьяницами и прочими ничтожествами. В «Душеньке: древняя повесть в вольных стихах» (1783; «Душенька: древняя повесть в вольных стихах») Богданович создал легкое и остроумное переложение греческого мифа об Амуре и Психее.
Гаврила Державин считается величайшим русским поэтом XVIII века. Он наиболее известен своими одами, в том числе болтливым панегириком «Ода к Фелице» (1782; «Ода к Фелице»), в котором восхваление прозаических достоинств императрицы Екатерины чередуется с изображением низких забав придворных. Его стихотворения «Бог» (1784; «Бог») и «Водопад» (1791-94; «Водопад») смело делают метафизическое конкретным, а конкретное — поэтическим. Державин, который также служил губернатором и личным секретарем Екатерины, является примером тенденции писателей XVIII века делать государственную карьеру, что было почти немыслимо столетие спустя.
Драма и художественная проза
Хотя в театральном репертуаре конца XVIII — начала XIX века продолжали преобладать переводы и адаптации, Сумароковым, Херасковым, Владиславом Озеровым и другими были написаны многочисленные, хотя и не очень выдающиеся трагедии. Более значительными были две комедии Дениса Фонвизина — «Бригадир» (1769; «Бригадир»), сатира на галломанию, и «Недоросль» (1783; «Минор»). Художественная проза начала появляться в печати только в середине XVIII века. Пикреск Михаила Чулкова «Пригожая повариха» (1770; «Прелестная повариха») адресован народной аудитории. В конце XVIII века доминирующей фигурой русского сентиментализма стал Николай Карамзин, автор «Письма русского путешественника 1789-1790 годов», описывающего путешествие в Западную Европу в 1789-90 годах, и очень популярной повести «Бедная Лиза» (1792; «Бедная Лиза»), истории о влюбленных, разлученных из-за их принадлежности к разным социальным классам, которая кажется современному читателю леденящей душу. Назначенный императорским историографом, Карамзин позже написал 12-томную «Историю государства Российского» (1818-26; «История государства Российского»), которая является вехой русской литературы. Значение Карамзина заключается также в его вкладе в развитие русского литературного языка. Его произведения отражали язык высшего общества, в них использовалась галлицизированная лексика и синтаксис в ущерб церковнославянскому языку.
История русской литературы 19 века
Русский XIX век — один из самых плодотворных периодов в мировой литературе. Литературную культуру этих лет отличают несколько особенностей, помимо упомянутых выше: (1) Литература пользовалась в России большим престижем, чем на Западе, и ее достижения иногда считались (как однажды заявил Достоевский) оправданием самого существования русского народа. Литературные критики, как правило, были лидерами русской интеллектуальной жизни и политической мысли. (2) От литературы и критики ожидалось выполнение таких функций, как философский, моральный и религиозный анализ, которые в Европе обычно возлагались на отдельные дисциплины. Таким образом, произведения Достоевского занимают центральное место в истории всех этих направлений русской мысли. Можно понять, почему высшим достижением русской литературы, вероятно, стал философский роман. (3) В XIX (в большей степени в XX) веке политика и литература были тесно связаны, и писателя или критика часто призывали быть политическим пророком.
«Золотой век» поэзии
Читатели, полагающиеся на переводы, обычно думают о русской литературе почти исключительно в терминах прозы, но для русских их традиция — это также, и, возможно, в равной степени, традиция поэзии. В 19 веке начался «золотой век» русской поэзии. Аристократическая чувствительность, культура салонов, аура дружеской близости и жанры, подходящие для этой эпохи, отличали поэзию этого периода. Поэт-романтик Василий Жуковский известен несколькими переводами или адаптациями, которые сами по себе являются крупными поэмами, включая версии английского поэта Томаса Грея «Элегия, написанная во дворе сельской церкви» (1802 и 1839), «Одиссеи» Гомера (завершена в 1847 году) и «Шильонского узника» лорда Байрона (1822). Его «Светлана» (1813) переработала «Ленору» немецкого поэта Готфрида Августа Бюргера. Константин Батюшков был отмечен как игривыми и эротическими, так и меланхоличными стихами, а также элегией «Умерающий Тасс» (1817; «Умирающий Тассо»). Пушкинская плеяда», состоящая из поэтов поколения Пушкина и тесно связанных с ним, включала Антона Дельвига, князя Петра Вяземского и, что особенно важно, Евгения Баратынского, который был превосходным философским «поэтом мысли».
Александр Сергеевич Пушкин
Пушкин занимает уникальное место в русской литературе. Дело не только в том, что русские считают его своим величайшим поэтом; он также является практически символом русской культуры. Его жизнь, как и его творчество, приобрели мифический статус. Критика Пушкина или даже одного из его персонажей — например, Татьяны, героини романа «Евгений Онегин» (написан в 1823-31 годах; «Евгений Онегин») — воспринималась как нечто сродни богохульству. Сам квазисвященный статус Пушкина пародировался русскими авторами, включая сатирика Михаила Зощенко, абсурдиста Даниила Хармса и, совсем недавно, Андрея Синявского в его «Прогулках с Пушкиным» (1972; «Прогулки с Пушкиным»).
Даже если отбросить этот мифический образ, Пушкин действительно является одним из самых выдающихся поэтов мира; однако его стихи, в которых автор в совершенстве владеет формой, тоном и языком, плохо читаются в переводе. Глубоко игривый и экспериментальный, Пушкин принял огромное количество противоречивых масок и персон. Он пишет то серьезно, то с иронией, то с иронией над собственной иронией, на моральные и философские темы. В конечном счете, он — философский лис, ценящий ограниченность, равно как и достоинства, любого набора идей. Мастер пародии, Пушкин написал ряд эротических и порой кощунственных пародий-эпопей, таких как «Гавриилиада» (1821; «Гавриилиада»), скабрезный пересказ Благовещения, и «Руслан и Людмила» (1820; «Руслан и Людмила»), которая, пародируя эпос, народную сказку, литературную балладу и романс в духе чистой игры, заканчивается поразительно мрачным эпилогом. Его разнообразная лирика включает в себя цикл о двойной идентичности поэта как художника и человека мира; политические стихи, из-за которых у него были неприятности с царем, а также стихи, восхваляющие царя и его подавление поляков; несколько замечательных элегий («Воспоминание» [1828; «Память»]; «Элегия» [1830; «Элегия»]); любовные стихотворения, в том числе «невообразимое» «Я вас любил» (1829; «Я вас любил когда-то»); и сильные размышления о человеческом зле («Анчар» [1828; «Дерево Упаса»]; «Не день мне Бог сойти с ума» [1833; «Дай Бог, чтоб я не сошел с ума»]).
Среди повествовательных поэм Пушкина — «Цыганы» (1824; «Цыганы»), в которой рассматривается вопрос о смысле свободы. Сюжет — лишь повод для пародии на литературные формы и условности в «Домике в Коломне» (1830; «Домик в Коломне»). Наиболее известное произведение «Медный всадник» (1833; «Медный всадник»), в котором размышляется о Петре Великом и значении Петербурга, рассматривает значение истории по отношению к индивидуальной жизни. Забота о природе исторической причинности также привела к сложным формальным инновациям в квазишекспировской драме «Борис Годунов» (написана в 1824-25 гг.), которая переработала «Историю государства Российского» Карамзина и в свою очередь была переработана другими художниками, в частности Модестом Мусоргским в его опере «Борис Годунов» (1869; переработана в 1874). Самым великим произведением Пушкина был, вероятно, «Евгений Онегин», первый по-настоящему великий русский роман и источник бесчисленных тем и образов в русской художественной литературе. Игривый в манере «Тристрама Шэнди» Стерна и «Дон Жуана» лорда Байрона, он намного превосходит их по блеску формы, остроумию и мысли. Среди бесконечных умных отступлений, в которых поэт использует ослепительную гамму тонов и участвует в бесчисленных самосознательных самопародиях, она рассказывает историю Онегина, «лишнего человека», то есть человека, не имеющего стержня или цели своей жизни, и Татьяны, которая выступает за подлинность в море литературных и социальных клише, которые ей каким-то образом удается преодолеть, даже когда она их принимает. Серийная публикация произведения в течение нескольких лет позволила как его непредсказуемому созданию, так и изменениям в авторской перспективе стать темами самой поэмы.
В каждой из четырех «маленьких трагедий» Пушкина, написанных в 1830 году, лаконично рассматривается философская проблема. Самая замечательная из них, «Моцарт и Сальери», основанная на легенде о том, что Сальери отравил Моцарта, размышляет о природе творчества и одновременно представляет в блестяще сжатых речах то, что должно было стать одной из важных русских тем — метафизический бунт против Бога.
После 1830 года Пушкин обратился к прозе. Он написал и повесть, и нехудожественный рассказ — «Капитанская дочка» (1836; «Капитанская дочка») и «История Пугачевского бунта» (1834; «История Пугачева») — об одних и тех же исторических событиях, как бы иллюстрируя, что представление исторической правды требует более чем одного жанра. Повести покойного Ивана Петровича Белкина (1831; Повести покойного Ивана Петровича Белкина) фильтруют пять повествований, каждое из которых является пародией на принятый сюжет, через сознание нескольких рассказчиков, собирателей или редакторов. Пиковая дама» (1834; «Пиковая дама») предлагает напряженный рассказ о человеке, ищущем мистические знания, которые позволили бы ему играть в азартные игры без риска и, косвенно, знать самые глубокие запретные истины. Роман Достоевского «Преступление и наказание» можно рассматривать как продолжение краткой повести Пушкина.
Лермонтов и Грибоедов
Наряду с Пушкиным, Михаил Лермонтов, олицетворяющий романтизм, является, вероятно, самым часто антологизируемым поэтом России. В его знаменитой лирике часто повторяются строки из его собственных и чужих стихов. В стихотворении «Смерть поэта» (1837; «Смерть поэта»), которое впервые принесло ему известность, речь идет о смерти Пушкина вскоре после роковой дуэли в 1837 году. Среди его повествовательных поэм «Демон» (1841; «Демон») описывает любовь байронического демона к смертной женщине; «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» (1837; «Песня про царя Ивана Васильевича, его молодого телохранителя и доблестного купца Калашникова») представляет собой стилизованный народный эпос. Также Лермонтов, будучи искусным стилистом прозы, написал «Герой нашего времени» (1840; Герой нашего времени), который по форме представляет собой нечто среднее между романом и сложно оформленным циклом рассказов об одном герое, байроническом лишнем человеке. Это произведение варьируется от зарисовок философского блеска («Фаталист») до эпизодов почти детской юности («Княжна Мери»). Тема лишнего человека нашла еще одно важное воплощение в классическом произведении Александра Грибоедова «Горе от ума» (закончено в 1824 году; «Горе от ума»).
Николай Гоголь
Один из лучших юмористов мировой литературы и, возможно, самый искусный автор нонсенса, Гоголь наиболее известен своими рассказами, пьесой «Ревизор» (1836; «Генерал-инспектор», или «Правительственный инспектор») и «Мертвые души» (1842; «Мертвые души»), прозаическим повествованием, которое, тем не менее, имеет подзаголовок «поэма». В «Носе» (1836; «Нос»), притче о несостоятельности всех объяснительных систем, рассказывается о совершенно необъяснимом происшествии и попытках разобраться в нем. И «Шинель» (1842; «Шинель»), которая, вероятно, является самым влиятельным русским рассказом, и «Записки сумашедшего» (1835; «Дневник сумасшедшего») удивительным образом смешивают пафос и насмешку. Как и в «Невском проспекте» (1835; «Невский проспект») и «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» (1835; «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»), язык как бы сам порождает свое абсурдное содержание, а вселенная оказывается подделкой, оригинала которой не существует. Для Гоголя характерно ощущение безграничной избыточности, которая вскоре обнаруживается как абсолютная пустота, и богатый комизм, внезапно переходящий в метафизический ужас. Генерал-инспектор развивает последовательность (остроумных и невольных) игр в доверие внутри игр в коррумпированном мире бесконечного самообмана. Насмешливо-эпический, даже насмешливо-сатирический «Мертвые души» одновременно аллегоризирует извечную бюрократическую тенденцию делать официальную документацию более подлинной, чем реальное существование, пустоту человеческой души и абсурдные способы разума постичь смысл или ценность. Одна из самых поразительных (и самых гоголевских) ироний русской литературной истории заключается в том, что радикальные критики прославляли Гоголя как реалиста.
Другие поэты и драматурги
Со смерти Лермонтова и до конца XIX века в русской литературе преобладала проза, но появились и поэты, представляющие длительный интерес. Федор Тютчев, представитель поколения Пушкина, писал стихи о природе, любви и политике, но, вероятно, больше всего его ценят за философскую «поэзию мысли», включая «Silentium! (1830). Афанасий Фет писал нежную любовную лирику, примечательную отсутствием глаголов. Яростно атакуемый радикальными критиками как символ чистого искусства, он был оценен последующими поэтами-символистами. Николай Некрасов, который также был крупной фигурой в русской журналистике, писал социальные сатиры, тенденциозные «гражданские» стихи и сострадательные рассказы о крестьянской жизни, включая «Кому на Руси жить хорошо и свободно?» (1879; «Кто может быть счастлив и свободен в России?»), которую он начал писать в 1863 году и оставил незавершенной на момент своей смерти.
Среди драматургов этого периода Александр Островский, который оказался гораздо более популярным в России, чем за рубежом, написал много жизненных пьес о русском купечестве. Его пьесы «Свои люди — сочтемся! (1850; «Это семейное дело — мы сами его уладим»; перевод с англ. Семейное дело») и «Гроза» (1859; «Гроза») были предметом рецензий Николая Добролюбова (1836-61), одного из самых влиятельных радикальных критиков России. Александр Сухово-Кобылин написал макабрическую трилогию, третья пьеса которой, «Смерть Тарелкина» (1869; «Смерть Тарелкина»), является блестящим произведением гротескного юмора о человеке, который инсценирует свою смерть. Тема инсценированного самоубийства, ставшая мотивом русской драмы, позже появилась в «Живом трупе» Льва Толстого (написан в 1900 году; «Живой труп») и «Самоубийце» Николая Эрдмана (1928 год; «Самоубийца»).
Интеллигенция
Начиная примерно с 1860 года, в русской культуре доминировала группа, известная как «интеллигенция» — слово, которое английский язык заимствовал из русского, но которое в своем первоначальном русском употреблении означает нечто совсем иное. В узком смысле слова, «интеллигенция» состояла из людей, которые были обязаны своей главной преданностью не своей профессии или классу, а группе мужчин и женщин, с которыми они разделяли общий набор убеждений, включая фанатичную веру в революцию, атеизм и материализм. Они обычно перенимали определенный набор манер, обычаев и сексуального поведения, в основном из своей любимой книги — утопического романа Николая Чернышевского «Что делать?» (1863; «Что делать?»). Несмотря на то, что с литературной точки зрения этот роман ужасающе плох, в нем также присутствует инсценировка самоубийства, он стал, вероятно, самым читаемым произведением 19 века.
В целом, интеллигенция настаивала на том, чтобы литература была формой социалистической пропаганды, и отвергала эстетические критерии или аполитичные произведения. Помимо Чернышевского и Добролюбова, типичными представителями интеллигенции были Ленин, Сталин и другие большевики, захватившие власть в 1917 году. Поэтому неудивительно, что писателей от интеллигенции отделяла пропасть. В важной антологии, направленной против менталитета интеллигенции, «Вехи» (1909; «Вехи»), критик Михаил Гершензон заметил, что «почти безошибочным показателем силы гения художника является степень его ненависти к интеллигенции». Как правило, писатели возражали против интеллектуальной нетерпимости интеллигенции, ее пристрастия к теории и убеждения, что нравственность определяется полезностью для революции. Толстой, Достоевский и Антон Чехов резко презирали интеллигенцию.
Федор Достоевский
Будучи заключенным в сибирскую тюрьму за политическую деятельность, Достоевский спародировал «Что делать?» в «Записках из подполья» (1864 г.), повести, оказавшей неисчислимое влияние на западную литературу как по формальным, так и по тематическим причинам. В сложной серии парадоксов ее герой выступает против детерминизма, утопизма и исторических законов. В «Преступлении и наказании» (1866; «Преступление и наказание»), философско-психологическом рассказе об убийстве, Достоевский рассматривает тенденцию интеллигентов (представителей интеллигенции) считать себя выше простых людей и вне традиционной морали. Роман «Бесы» (1872; «Одержимый»), основанный на русском терроризме, известен как произведение, наиболее точно предсказавшее тоталитаризм 20-го века. В романах «Идиот» (1868-69; «Идиот») и «Братья Карамазовы» (1879-80; «Братья Карамазовы») Достоевский, которого принято считать одним из лучших психологов мировой литературы, стремился продемонстрировать совместимость христианства с глубочайшими истинами психики.
Лев Толстой
Наверное, даже больше, чем Достоевского, Толстого называют величайшим романистом в мировой литературе. Английский критик и поэт XIX века Мэтью Арнольд знаменито выразил общее мнение, сказав, что произведение Толстого — это не произведение искусства, а произведение жизни: его романы читаются так, как будто жизнь пишет прямо, без посредничества. Приемы Толстого отражают его веру в то, что никакая теория не в состоянии объяснить сложность мира, который разворачивается «крошечными, крошечными изменениями», не вписывающимися ни в какие рамки. Он отрицал существование исторических законов и настаивал, что этика — это вопрос не правил, а высшей чувствительности к конкретному. «Истинная жизнь, — утверждал он, — проживается не в моменты великих кризисов, а в бесчисленные обычные и прозаические моменты, которых человек обычно не замечает». Все эти идеи проиллюстрированы и четко выражены в романе «Война и мир» (1865-69; «Война и мир»), действие которого происходит во времена наполеоновских войн, и в романе «Анна Каренина» (1875-77), где этот прозаический взгляд на жизнь применяется к браку, семье и работе. Анна Каренина» также противопоставляет романтическую любовь, которая основана на сильных моментах страсти и приводит к супружеской измене, и прозаическую любовь семьи, которая основана прежде всего на близости.
После завершения работы над «Анной Карениной» Толстой пережил религиозный кризис, который в конечном итоге заставил его отказаться от двух великих романов, сформулировать новую религию, которую он считал истинным христианством, и заняться другим видом искусства. Чтобы изложить свои взгляды, он написал ряд трактатов, в том числе «Царство Божие внутри вас» (1893; «Царство Божие внутри вас») и «Что такое искусство? (1898; «Что такое искусство?»). Его единственный длинный роман этого периода, «Воскресение» (1899, «Воскресение»), — тенденциозная неудача. Но он создал блестящие повести, многие из которых были опубликованы посмертно, в том числе «Отец Сергий» (1898; Отец Сергий), в которой он, кажется, размышляет о своем собственном стремлении к святости, и «Хаджи-Мурат» (1904; Хаджи-Мурад). Смерть Ивана Ильича» (1886; Смерть Ивана Ильича), которую часто считают величайшей повестью в русской литературе, передает экзистенциальный ужас болезни и смертности, описывая цивилизацию как паутину лжи, призванную отвлечь людей от осознания смерти.
Иван Тургенев
Первый русский писатель, получивший широкую известность на Западе, Тургенев был ненавидим как радикалами, так и Толстым и Достоевским за свое преданное западничество, безвкусный либерализм, эстетическую элегантность, склонность к ностальгии и жалости к себе. Впервые он прославился своими тонкими описаниями крестьянской жизни в романе «Записки охотника» (1852; «Очерки спортсмена»), который способствовал созданию климата, приведшего к отмене крепостного права. Он прославился своими романами об интеллигенции и идеологии: Рудин (1856), Накануне (1860; Накануне) и Дым (1867; Дым). Его наиболее выдающееся произведение «Отцы и дети» (1862, «Отцы и сыновья») представляет собой как беспристрастный портрет радикальных нигилистов, так и аллегорическое размышление о конфликте поколений.
Другие писатели-прозаики
В середине 19 века появилось множество других прекрасных прозаиков. Сергей Аксаков писал беллетризованные воспоминания: Семейная хроника (1856; Семейная хроника) и Детские годы Багрова-внука (1858; Годы детства). Свои лучшие произведения Александр Герцен написал в эмиграции. В романе «С того берега» (1847-50 гг., «С того берега»), сочетающем эссе и диалоги, он с пронзительным скептицизмом размышляет о том, что история имеет познаваемые законы. Книга Герцена «Былое и думы» (1852-68; «Мое прошлое и мысли») считается лучшей русской автобиографией. Иван Гончаров — автор комического шедевра «Обломов» (1859), исследования мечтательной лености: его герой тратит сто страниц на то, чтобы встать с постели. Николай Лесков запомнился своими рассказами, в том числе «Леди Макбет Мценского уезда» (1865; «Леди Макбет Мценского уезда»), а также романом «Соборяне» (1872; «Соборный народ»). Как и Гоголь до него и Михаил Зощенко после него, он был мастером сказа — письменного повествования, имитирующего спонтанный устный рассказ с использованием диалекта, жаргона или определенной идиомы. Радикальный сатирик и (что примечательно) государственный чиновник, дослужившийся до генеральского чина, Михаил Салтыков написал (под псевдонимом Н. Щедрин) чрезвычайно мрачный роман «Господа Головлёвы» (1876; «Семья Головлёвых»), изображающий неумолимый упадок семьи. Муки интеллигента, стремящегося слиться с простым народом, и тесная связь утопизма с безумием являются важными темами в рассказах Всеволода Гаршина, включая «Художники» (1879; «Художники») и «Красный цветок» (1883; «Красный цветок»).
Антон Чехов
Когда Толстой отказался от прозаического этоса, Чехов, один из величайших писателей-рассказчиков в мировой литературе, остался ему верен. Более того, он переосмыслил его в рамках своих, по сути, буржуазных ценностей, подчеркивая моральную необходимость обычных добродетелей, таких как повседневная доброта, чистота, вежливость, труд, трезвость, отдача долгов и отказ от жалости к себе. Отвечая на требование интеллигенции о политической тенденциозности, которую он приравнивал к удушающему интеллектуальному конформизму, он утверждал, что его единственной «тенденцией» был протест против лжи во всех ее формах. В сотнях своих рассказов и повестей, которые он написал, занимаясь врачебной практикой, Чехов применяет нечто вроде клинического подхода к обычной жизни. Тщательная наблюдательность и широкая симпатия к различным точкам зрения формируют его художественную литературу. В его рассказах явный сюжет тонко намекает на другие скрытые истории, и поэтому впечатления от повторного прочтения его произведений часто существенно отличаются от тех, которые возникают при первом прочтении. Особенно следует отметить «Скучную историю» (написана в 1889 году; «Унылая история»), «Дуэль» (написана в 1891 году; «Дуэль»), «Палата No. 6» (написан в 1892 году; «Палата номер шесть»), «Крыжовник» (написан в 1898 году; «Крыжовник»), «Душечка» (написан в 1899 году; «Милый»), «Дама с собачкой» (написан в 1899 году; «Дама с собачкой»), «Архиерей» (написан в 1902 году; «Архиерей») и «Невеста» (написан в 1903 году; «Обрученные»).
Наряду с гоголевским «Генерал-ревизором» пьесы Чехова являются вершиной русской драматургии. В четырех великих пьесах Чехова — «Чайка» (1896; «Чайка»), «Дядя Ваня» (1897; «Дядя Ваня»), «Три сестры» (1901; «Три сестры») и «Вишневый сад» (1904; «Вишневый сад») — убеждение Чехова в том, что жизнь проживается в обычные моменты и что гистрионность — опасная ложь, нашло свое выражение в крупном новаторстве — недраматической драме или, как ее иногда называют, театре бездействия.
Серебряный век
Период с 1890-х годов по 1917 год был периодом интеллектуального брожения, в котором мистицизм, эстетизм, неокантианство, эротизм, марксизм, апокалиптицизм, ницшеанство и другие направления невероятным образом сочетались друг с другом. Будучи в первую очередь эпохой поэзии, она также создала значительную прозу и драму. Русский символизм, возникший под влиянием французской символистской поэзии и философии Владимира Соловьева (1853-1900), как правило, начинается с эссе Дмитрия Мережковского «О причинах упадка и о новых тенденциях современной русской литературы» (1893; «О причинах упадка и о новых тенденциях современной русской литературы»). Поэт и пропагандист религиозных идей, Мережковский написал трилогию романов «Христос и Антихрист» (1896-1905; Христос и Антихрист), состоящую из романов «Юлиан Отступник» (1896; Юлиан Отступник), «Леонардо да Винчи» (1901; Леонардо да Винчи) и «Петр и Алексей» (1905; Петр и Алексей), в которых исследуется соотношение языческого и христианского взглядов на мир.
Символисты
Символисты рассматривали искусство как способ приблизиться к высшей реальности. К первой волне символистов относились Константин Бальмонт (1867-1942), который перевел ряд английских поэтов и писал стихи, которые принципиально оставлял нередактированными (он верил в первое вдохновение); Валерий Брюсов (1873-1924), поэт и переводчик стихов французских символистов и «Энеиды» Вергилия, который в течение многих лет был лидером движения; Зинаида Гиппиус (1869-1945), которая писала декадентские, эротические и религиозные стихи; и Федор Сологуб, автор меланхолических стихов и романа «Мелкий бес» (1907; «Мелкий бес») о садисте, убийце и параноике, школьном учителе.
Три писателя доминируют во второй волне символизма. Эсхатология и антропософия сформировали поэзию и прозу Андрея Белого, чей роман «Петербург» (1913-22, Санкт-Петербург) считается шедевром символистской фантастики. Александр Блок, автор лирической драмы «Балаганчик» (1906; «Балаганчик»), наиболее известен своей поэмой «Двенадцатый» (1918; «Двенадцать»), в которой рассказывается о 12 жестоких красногвардейцах, оказавшихся невольными предводителями Иисуса Христа. Главный теоретик движения символистов Вячеслав Иванов (1866-1949) писал мифическую поэзию, передающую неоплатонистскую философию.
Акмеисты и футуристы
Анна Ахматова
Во втором десятилетии 20 века символизму бросили вызов две другие школы — акмеисты, предпочитавшие ясность метафизической расплывчатости, и дерзкие футуристы, стремившиеся сбросить всю раннюю и самую современную поэзию «с парохода современности». Среди акмеистов большевиками был казнен Николай Гумилев (1886-1921), который делал акцент на поэтическом мастерстве, а не на оккультизме. Уже будучи в эти годы искусным автором превосходной любовной лирики, Анна Ахматова в советский период создавала плотные и блестяще структурированные стихи, в том числе «Поэма без героя» (написана в 1940-62 годах; «Поэма без героя») и «Реквием» (написан в 1935-40 годах; «Реквием»), который был вдохновлен советскими чистками и поэтому не был опубликован в России. С 1923 по 1940 год она была вынуждена молчать, а в 1946 году Ахматова и Зощенко стали объектом официальной травли со стороны пресс-секретаря по вопросам культуры Коммунистической партии Андрея Жданова (1896-1948). Некоторые считают Осипа Мандельштама (1891-1938), умершего в советском лагере, величайшим русским поэтом 20-го века. Многие из его трудных, аллюзивных стихов сохранила его жена, Надежда Мандельштам (1899-1980), чьи мемуары сами по себе являются классикой.
Двумя наиболее значительными поэтами-футуристами были Велимир Хлебников и Владимир Маяковский. Хлебников надеялся найти законы истории через нумерологию и разрабатывал удивительно неправдоподобные теории о языке и его происхождении. Его стихотворения, для которых характерны неологизмы и «транссмысловой» язык, включают «Заклятие смехом» (1910; «Заклинание смехом») и «Зангези» (1922). Маяковский олицетворял дух романтического богемного радикализма. Юмор, бравада и жалость к себе характеризуют его изобретательные длинные стихи, в том числе «Облако в штанах» (1915; «Облако в штанах»). После русской революции 1917 года, которую он первоначально горячо поддерживал, Маяковский «наступил на горло» своей песне, создавая пропагандистские стихи. Но он также сатирически изобразил советскую бюрократию в остроумном «Разговоре с фининспектором о поэзии» (1926; «Разговор с налоговым инспектором о поэзии»). Как драматург он наиболее известен по пьесам «Владимир Маяковский» (1913), в которой он сыграл главную роль, и «Клоп» (1929; «Клоп»), в которой обыватель вместе с клопом воскресает в банальном коммунистическом будущем 1979 года. Написав стихотворение о самоубийстве крестьянского поэта Сергея Есенина (1895-1925), Маяковский позже застрелился, оставив блестяще ироничную предсмертную записку, в которой объяснял, что «лодка любви разбилась о быт».
Другие
Знаменитые в свое время беллетристы Леонид Андреев (1871-1919), Александр Куприн (1870-1938) и Владимир Короленко (1853-1921) сегодня имеют блеклую репутацию. Но Иван Бунин, ставший первым русским лауреатом Нобелевской премии по литературе (1933), написал великолепные произведения как до революции, так и в эмиграции после нее. Особенно следует отметить его мрачную повесть «Деревня» (1910; «Деревня»), в которой безжалостно критикуются русские, и «Жизнь Арсеньева» (1930; «Жизнь Арсеньева, или Колодец дней»), беллетризованную автобиографию. Максим Горький стал официальным основателем социалистического реализма. Западные читатели сегодня ценят его трехтомную автобиографию «Детство» (1913-14; «Мое детство»), «В людях» (1915-16; «В мире, или Мое ученичество») и «Мои университеты» (1923; «Мои университеты»), а также «Воспоминания о Льве Николаевиче Толстом» (1919; «Воспоминания о Льве Николаевиче Толстом»). Его весьма тенденциозный роман «Мат» (1906; Мать), ставший образцом социалистического реализма, и многие другие произведения упрощенно делят персонажей на две группы — прогрессивных и добродетельных или реакционных и порочных.
Послереволюционная литература
Литература при советской власти
Захват власти большевиками в 1917 году радикально изменил русскую литературу. После короткого периода относительной открытости (по сравнению с тем, что последовало за ним) в 1920-х годах литература стала инструментом государственной пропаганды. Официально одобренные произведения (единственные, которые могли быть опубликованы) в большинстве своем опустились до сублитературного уровня. Цензура, заключение в трудовые лагеря и массовый террор были лишь частью проблемы. Писателям не только запрещалось создавать диссидентские, формально сложные или объективные произведения (термин упрека), но от них также ожидали выполнения диктата коммунистической партии по производству пропаганды на конкретные, часто довольно узкие темы, представляющие для нее актуальный интерес. Писателей призывали быть «инженерами человеческих душ», помогающими вырастить «нового советского человека».
В результате большевистского правления литературная традиция была раздроблена. Помимо официальной советской русской литературы, существовало два вида неофициальной литературы. Во-первых, традиция эмигрантской литературы, содержащая некоторые из лучших произведений века, продолжалась вплоть до распада Советского Союза. Во-вторых, неофициальная литература, написанная в Советском Союзе, включала в себя произведения, распространяемые нелегально в машинописных копиях («самиздат»), произведения, вывезенные за границу для публикации («тамиздат»), и произведения, написанные «для ящика» или не опубликованные спустя десятилетия после их написания («отложенная» литература). Более того, литература, опубликованная в свое время, часто теряла популярность впоследствии; хотя номинально она была приемлема, но часто оказывалась недоступной. Во многих случаях даже официально известные произведения приходилось переписывать в соответствии с изменениями в линии Коммунистической партии. Если дореволюционные писатели были хорошо осведомлены о западных тенденциях, то в советский период доступ к западным движениям был строго ограничен, как и зарубежные поездки. Доступ к дореволюционной русской литературе также был ограниченным. В результате русским периодически приходилось менять свое представление о прошлом, как и западным ученым, когда становились известны «отложенные» работы.
С литературной точки зрения неофициальная литература явно превосходит официальную. Из пяти российских лауреатов Нобелевской премии по литературе советского периода Бунин эмигрировал после революции, Борис Пастернак опубликовал роман «Доктор Живаго» (1957) за рубежом, Александр Солженицын (р. 1918) опубликовал большинство своих произведений за рубежом и был выслан из Советского Союза, а Иосиф Бродский (1940-96) опубликовал все свои сборники стихов за рубежом и был вынужден эмигрировать в 1972 году. Только Михаил Шолохов (1905-84) был явно официальным советским писателем. В первые годы после революции писателями, покинувшими Советский Союз или высланными из него, были Бальмонт, Бунин, Гиппиус, Вячеслав Иванов, Куприн и Мережковский. Среди эмигрантов были также поэты Владислав Ходасевич (1886-1939) и Георгий Иванов (1894-1958). Марина Цветаева (1892-1941), считавшаяся одним из величайших поэтов 20-го века, в конце концов вернулась в Россию, где покончила жизнь самоубийством. Владимир Набоков, который позже писал на английском языке, опубликовал девять романов на русском языке, включая «Дар» (издавался серийно в 1937-38 годах; «Дар») и «Приглашение на казнь» (1938; «Приглашение на обезглавливание»).
С 1920-х годов до ок. 1985 года
Эксперименты 1920-х годов
В России в 1920-е годы наблюдалось большое разнообразие литературных направлений и произведений, в том числе и написанных простыми «попутчиками» (по выражению Леона Троцкого) революции. Исаак Бабель написал блестящий цикл связанных между собой рассказов «Конармия» (1926; «Красная конница») о еврейском комиссаре в казачьем полку. Формально чеканные и морально сложные, эти рассказы исследуют соблазнительную привлекательность насилия для интеллектуала. Современный литературный жанр, антиутопия, был изобретен Евгением Замятиным в его романе «Мое» (1924; Мы), который мог быть опубликован только за рубежом. Как и «Brave New World» Олдоса Хаксли и «Nineteen Eighty-four» Джорджа Оруэлла, созданные по его образцу, «Мы» описывает будущее социалистическое общество, которое оказалось не совершенным, а бесчеловечным. Роман Юрия Олеши «Зависть» (1927; Envy) — это сатира в традиции «Записок из подполья». Как и Чехов, Зощенко был мастером комического рассказа, сосредоточенного на повседневной жизни. Пастернак, который до революции был поэтом-футуристом, опубликовал цикл стихов «Сестра моя жизнь» (1922; «Моя сестра-жизнь») и повесть «Детство Люверс» (1918; «Детство Жени Люверс»). Среди других важных романов — «декоративный» «Голый год» Бориса Пильняка (1922; «Голый год»); глубоко пессимистический «Котлован» Андрея Платонова, написанный в конце 1920-х годов и опубликованный на Западе в 1973 году; умная сатира Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев» (1928); роман Константина Федина «Города и годы» (1924); роман Леонида Леонова «Вор» (1927).
Русские формалисты были школой критиков, тесно связанной с футуристами. Они разработали яркую, всеобъемлющую теорию литературы и культуры, которая вдохновила структурализм, влиятельное критическое движение на Западе. Двое из них, Виктор Шкловский и Юрий Тынянов, написали значительные художественные произведения, иллюстрирующие их теории: Шкловский «Зоопарк, или Письма не о любви» (1923; Zoo; or, Letters Not About Love) и Тынянов «Подпоручик Киже» (1927; «Второй лейтенант любит»). Их уважаемый оппонент, Михаил Бахтин, которого некоторые считают самым оригинальным, масштабным и тонким теоретиком литературы 20 века, написал «Проблемы творчества Достоевского» (1929, 2-е изд., 1963; «Проблемы поэтики Достоевского») и эссе о связи романной формы со временем, языком, психологией и этикой. В 1920-е годы были созданы романы, ставшие классикой официальной советской литературы, в том числе «Чапаев» Дмитрия Фурманова (1923) и «Железный поток» Александра Серафимовича (1924). Роман Федора Гладкова «Цемент» (1925, «Цемент») стал образцом романа «промышленного производства». Также в этот период Шолохов начал писать самое известное официальное произведение — роман в четырех частях, опубликованный под названием «Тихий Дон» (1928-40; «Тихий Дон»; в двух частях переведен как «И тихо течет Дон» и «Дон впадает в море»).
Сталинская эпоха
Десятилетие, начавшееся с приходом к власти Сталина в конце 1920-х годов, было периодом беспрецедентных репрессий. Война в деревне» с целью проведения коллективизации сельского хозяйства унесла более 10 миллионов жизней, около половины из которых погибли от голода. Чистки унесли жизни миллионов других людей, среди которых были Бабель, Хармс, Мандельштам, Пильняк, крестьянский поэт Николай Клюев (1887-1937) и режиссер Всеволод Мейерхольд (1874-1940). В 1932 году все независимые литературные группировки были распущены и заменены организацией, не имевшей аналогов на Западе, — Союзом советских писателей. Союз стал государственным инструментом контроля над литературой, исключение из него означало смерть литератора. В 1934 году социалистический реализм был провозглашен единственной приемлемой формой письма. Отныне литература должна была регулироваться рядом официальных директив, касающихся деталей стиля и содержания, чтобы обеспечить «правдивое» отображение действительности в ее революционном развитии. Литература должна была быть «партийной» и «типичной» (то есть избегать неприятных, следовательно, «нетипичных» аспектов советской действительности), показывая при этом триумф полностью «положительных героев».
Некоторые талантливые писатели обратились к более безопасным сферам детской литературы и перевода. Другие, такие как Валентин Катаев в своем производственном романе «Время, вперед! (1932; Время, вперед!) и Федин в «Первых радостях» (1946; Ранние радости), стремились придать официальной литературе некоторый интерес. Довольно популярной была беллетризованная автобиография Николая Островского «Как закалялась сталь» (1932-34 гг.). В своем незаконченном романе «Петр Первый» (1929-45 гг., «Петр Великий») и пьесе «Иван Грозный» (1941-43 гг., «Иван Грозный») Алексей Толстой, эмигрант, который вернулся и стал одним из любимых писателей Сталина, восхвалял царей-тиранов, которыми восхищался Сталин. Моральный апогей советской литературы был достигнут в совместном томе «Беломорско-балтийский канал имени Сталина: история строительства» (1934; Беломор: Рассказ о строительстве нового канала между Белым и Балтийским морями). В этом сборнике, редактором которого был Горький и 34 автора, включая Горького, Катаева, Шкловского, Алексея Толстого и Зощенко, восхвалялся проект (и руководившая им тайная полиция), в котором использовался труд заключенных и который стоил десятков тысяч жизней. В эти мрачные годы было написано «для ящика» (1928-40) произведение, которое сегодня считается лучшим послереволюционным романом, — «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова; в России оно появилось (в сокращенном виде) только в 1966-67 годах, а в 1973 году — в неизменном виде. В романе рассказывается о том, как Дьявол и его свита посещают Советскую Россию, где разыгрывают шутки метафизического и политического значения. В романе внутри романа приводится «истинная» версия встречи Христа с Пилатом. В результате получилась веселая философская комедия огромной глубины.
Необходимость мобилизовать поддержку во время Второй мировой войны привела к ослаблению контроля со стороны коммунистической партии. Сама война создала возможность для большой «второй волны» эмиграции, тем самым подпитывая эмигрантскую литературу. Период с 1946 года до смерти Сталина в 1953 году был периодом жестоких репрессий, известных как «ждановщина», или «ждановизм». В ходе этой кампании нападки на «безродных космополитов» включали в себя антисемитизм и отрицание всех иностранных влияний на русскую литературу. Часто применялась советская практика самокритики (публичного осуждения собственных произведений).
Оттепели и заморозки
В период со смерти Сталина до падения Никиты Хрущева в 1964 году произошло несколько «оттепелей», сменявшихся «заморозками». В романе Ильи Эренбурга «Оттепель» (1954; «Оттепель») этим термином был назван период относительного либерализма. В 1956 году Хрущев произнес знаменитую речь, в которой осудил некоторые преступления сталинской эпохи. С этого момента для россиян стало возможным воспринимать ортодоксальных коммунистов как людей прошлого, а диссидентов — не как остатки дореволюционной эпохи, а как прогрессистов. Более суровые годы правления Леонида Брежнева после падения Хрущева начались с ареста, суда и тюремного заключения двух писателей, Андрея Синявского (псевдоним Абрам Терц) и Юли Даниэль (псевдоним Николай Аржак), за публикацию «антисоветской пропаганды» за рубежом. В последующие годы известные писатели были арестованы или, так или иначе, высланы из Советского Союза, что породило третью волну эмигрантской литературы. Среди тех, кто оказался на Западе, были Бродский, Синявский, Солженицын, Василий Аксенов, Георгий Владимов, Владимир Войнович и Александр Зиновьев.
Среди значительных литературных произведений, написанных в послесталинские годы, — поэтический роман Пастернака «Доктор Живаго», действие которого происходит во времена революции (впервые опубликован в Италии в 1957 году), в котором смысл жизни рассматривается как нечто выходящее за рамки политики. В книге Синявского есть эссе «Что такое социалистический реализм? (1956, «О социалистическом реализме»), нападающее на эстетическую доктрину соцреализма и выступающее за использование фантастики, и ряд «фантасмагорических произведений», в том числе «Любимов» (1961-62, «Эксперимент Мейкписа»), были опубликованы за рубежом. Обвиненный в авторстве этих произведений, Синявский был судим и заключен в тюрьму в 1966 году. Некоторые считают стенограммы его суда одной из самых интересных его «работ». После эмиграции во Францию в 1973 году он опубликовал роман «Спокойной ночи» (1984; «Спокойной ночи!») под именем Терц и «Основы советской цивилизации» (1989; «Советская цивилизация: история культуры») под именем Синявский.
Движение под названием «деревенская проза» культивировало ностальгические описания сельской жизни. Особенно следует отметить элегический роман Валентина Распутина «Прощание с Матёрой» (1976, «Прощание с Матёрой») о деревне, которой грозит уничтожение, чтобы освободить место для гидроэлектростанции. Сожаление о прошлом и подозрительность к новому резко отличают деревенскую прозу от социалистическо-реалистического колхозного романа. Юрий Трифонов писал о том, что он называл «мытарствами обычной жизни» в романах «Дом на набережной» (1976; Дом на набережной) и «Старик» (1978; Старик). Пьесы Людмилы Петрушевской изображают семейную жизнь; ее сборник рассказов «Бессмертная любовь» (1988; Бессмертная любовь) смог быть опубликован только при Михаиле Горбачеве. Среди произведений, впервые полностью опубликованных на Западе и в корне критикующих советскую идеологию и культуру, — экспериментальный роман Андрея Битова «Пушкинский дом» (1978; Пушкинский дом), алкогольный, галлюцинаторный роман Венедикта Ерофеева «Москва-Петушки» (1977; Москва в конце очереди», «Зияющие высоты» Зиновьева (1976 г.), сатира Войновича «Жизнь и необычайные приключения рядового Ивана Чонкина» (1975 г.).
Солженицын впервые прославился благодаря роману «Один день из жизни Ивана Денисовича» (1963; «Один день из жизни Ивана Денисовича»), сдержанному роману об ужасах советского лагеря. В рамках своей кампании по десталинизации Хрущев лично проследил за его публикацией. При Брежневе Солженицын был выслан из СССР. Архипелаг ГУЛАГ, 1918-1956: опыт художественного исследования, 3 тома (1973-75; Архипелаг ГУЛАГ, 1918-1956: An Experiment in Literary Investigation) — пожалуй, величайшее произведение советской прозы. В нем история советской лагерной системы излагается с контролируемой яростью и в ироничном стиле, напоминающем английского историка XVIII века Эдварда Гиббона.
Постсоветская литература
Почти никто не ожидал, что Советскому Союзу внезапно придет конец. Влияние этого события на литературу было огромным. Период гласности (словесной открытости) при Горбачеве и последующий распад СССР привели сначала к резкому ослаблению, а затем и к отмене цензуры. Эмигрировавшим писателям было возвращено гражданство, и Солженицын вернулся в Россию. В России были опубликованы романы «Доктор Живаго» и «Мы», а также произведения Набокова, Солженицына, Войновича и многих других. Разделение на советскую и эмигрантскую, официальную и неофициальную литературу закончилось. Русские испытали пьянящее чувство, возникшее после того, как они с огромной скоростью восприняли значительную часть своей литературной традиции, которая была подавлена, и получили свободный доступ к западным литературным течениям. Возникла русская форма постмодернизма, увлеченная пастишем цитат, а также различные формы радикального экспериментализма. В этот период читатели и писатели стремились понять прошлое, как литературное, так и историческое, и постичь хаотичное, угрожающее и очень разное настоящее.
